0
Чиновники Иркутской области имеют возможность создавать негосударственные структуры, которые распоряжаются государственными деньгами. Депутат Заксобрания Эдуард Дикунов на октябрьской сессии заметил, что это похоже на разрастание аффилированных лиц вокруг областного имущества и бюджета. И это не единственный момент в управлении госсобственностью, который вызывает недоумение. К чиновникам возникают вопросы и в связи с их намерением продать социально полезные объекты.
По мнению парламентария, в этом механизм использования областного имущества несовершенен, и возникает закономерный вопрос: сколько возможностей из-за этого теряют жители Иркутской области?
Госсобственность — это то, чем может пользоваться каждый человек
Если зданиями, земельными участками и другим общим имуществом распоряжаются грамотно, значит, всем нам есть где лечиться, детям — учиться и отдыхать летом, заниматься спортом и творчеством.
— Эдуард Евгеньевич, вы категорически против продажи некоторых неиспользуемых объектов, которые губернатор внес в Заксобрание на утверждение для приватизации в 2018 году. Это бывший пионерлагерь в поселке Селезнево Нижнелимского района и здание детской поликлиники № 4 в Ангарске.
— И не только я, на сессии мои коллеги из Законодательного собрания, руководители профильных комитетов Ирина Синцова и Андрей Лабыгин, обратили внимание депутатов на проблему недостаточности социальных объектов в области, спикер Сергей Брилка конструктивно предложил правительству привести их в надлежащее состояние и запустить в работу, а детский омбудсмен Светлана Семёнова взяла этот вопрос на личный контроль.
Только специальная комиссия с участием органов местного самоуправления может проанализировать потребности всего региона в этих объектах, сказать, целесообразно ли их продавать
Селезнево — красивейшее и уникальное место. Туда можно везти детей со всего севера области. Продадим лагерь за 30 миллионов, а потом вдруг возникнет потребность в новом, и будем строить не за 30, а за 300. Пока объекты социальной инфраструктуры для детей имеют целевое назначение, их нельзя приватизировать. Рискну предположить, что в реестре областного имущества не ведется стратегический учет объектов по такому признаку, как социально значимые.
— Если бы учет велся, то не получилось бы, что всенародно избранный губернатор чуть не продал народное?
— Это был бы качественно другой подход к распоряжению областным имуществом. Вероятнее всего, что в реестре также нет отдельного списка объектов культурного наследия, поставленных на учет в государственном реестре памятников, а это тоже огромный пласт. Возьмите дом Пульмана в Иркутске (дом еврея-бакалейщика 1880 года постройки. — Прим. ред.). Обладает он признаками объекта культурного наследия или не обладает — на этот счет идет противоречивая информация. Но объект включен в план приватизации несмотря на то, что его статус не понятен.
— Недавно вы добились от минимущества информации из реестра областной госсобственности. Кажется, реестр никогда не был в общем доступе. Даже депутату пришлось требовать его через суд и предъявить иск к губернатору. Какие выводы сделали, ознакомившись с полученными сведениями?
— На основании увиденного могу сказать, что реестр необходимо структурировать, чтобы в отдельных блоках содержались социально значимые объекты, объекты культурного наследия, потому что для них существуют особые правила приватизации. Уверен, что в разделе неиспользуемого имущества нет графы, в которой бы указывалось решение органа власти о направлении использования. Государственная областная казна не может простаивать, что-то нужно восстановить и вовлечь в оборот, что-то приватизировать, что-то отдать городским округам и муниципальным районам.
Государственный актив должен генерировать доход. И в первую очередь в виде человеческого капитала — здоровых и образованных граждан
— Что такое реестр? Это, по сути, возможность посмотреть под разными углами на предмет управления. Его действительно никогда не было в общем доступе, чтобы любой мог посмотреть на областное имущество предметно, найти характеристики объектов, техсостояния, обременения и так далее. И те сведения, которые мне дали, далеко не все. Думаю, он содержит больше информации.
У меня возникли вопросы к тому, как ведут реестр. На мой взгляд, этот процесс несовершенен. Есть сомнения в достоверности и полноте некоторых сведений. Поэтому я намерен попросить КСП провести проверку на этот счет.
— На сессии вы также говорили о неких аффилированных структурах, которые появляются при областных организациях. Что вы имели в виду?
— В январе этого года была учреждена Ассоциация лесхозов Иркутской области.
Министр имущественных отношений говорит, что это некоммерческое партнерство. Задаю вопрос: ассоциация будет выступать организатором торгов по продаже древесины на бирже, зачем нужна прослойка в виде некоммерческой организации, которая аккумулирует денежные средства от продажи леса? Министр отрицает, что ассоциация будет этим заниматься. Однако, министр лесного комплекса заявляет, что будет!
Согласно выписке из ЕГРЮЛ, ассоциацию создали пять лесхозов. Всего в регионе их 30. А в учредителях только пять, и по какому признаку они выбраны, непонятно. При этом в реестре госсобственности ассоциация не числится. Получается, что будем совершать сделки по продаже госимущества в виде леса через организацию, которая не зарегистрирована в реестре. Это не просто окологосударственная структура, это однозначно негосударственная структура.
То же самое относится к созданному в 2016 году агентству инвестиционного развития Иркутской области. Его тоже нет в реестре госсобственности. Но деньги туда вливаются бюджетные, и выполняет оно государственные функции.
— Этот формат работы законен?
— Прямого запрета на такое нет. Считаю, что это неправильно. В связи с этим нами подготовлен проект закона, который исключает возможность существования подобных историй. Ситуация настолько перезрела, что нужно принимать срочные решения. Законопроект урегулирует процесс учреждения юридических лиц и порядок ведения реестра госсобственности. О заключении исполнительной власти на эту инициативу обязательно вас проинформирую.
Нельзя подходить к управлению госсобственностью с точки зрения завхоза. Сейчас деятельность минимущества ограничивается ведением реестра госсобственности, заключением договоров, регистрацией прав собственности и проведением проверок.
Но система госуправления нуждается в современных практиках и новых управленческих решениях. Необходимо анализировать, думать, внедрять новые механизмы, потому что мир стремительно развивается, информационное пространство сужается, прозрачность становится нормой. То, что вчера было эффективным, сегодня будет препятствием для улучшения жизни людей. Именно поэтому я предложил реорганизовать минимущества, сделать его или структурным подразделением минэкономразвития, или подведомственным казенным учреждением.
По материалам пресс-службы Эдуарда Дикунова
*